Рубеж 20-х - 30-х годов стал временем коренной реорганизации самого музея и как научного, и как культурно-просветительного учреждения. Вопрос этот также имеет свою историю, что заставляет нас вновь вернуться к началу музейной биографии. Первоначальное положение о Русском музее предусматривало создание в нем трех отделов: посвященного памяти Александра III; этнографического и художественно-промышленного; художественного. Правда, приоритетная роль последнего оговаривалась особо: ... до составления этнографических и исторических коллекций, подлежит немедленному устройству художественный отдел музея, долженствующий обнимать собрание картин и статуй лучших русских художников , что и было исполнено. Предполагавшийся изначально тройственный союз разнохарактерных отделов оказался несостоятельным. Этнографический отдел, сформировавшийся значительно позже, с 1934 года стал самостоятельным Государственным музеем этнографии народов СССР. Примерно так же сложилась судьба весьма скудного мемориального отдела: в 1918 году он был упразднен, а сформированный вместо него историко-бытовой отдел в 1934 частично передан Эрмитажу, став основой его отдела русской культуры. Таким образом, название Русский музей изначально и традиционно закрепилось, по существу, лишь за художественным отделом, размещенным в Михайловском дворце.
История музея как научного учреждения фактически начинается только в 20-е годы. Документы свидетельствуют о том, что тогда в состав художественного отдела входили отделения древнерусского и нового русского искусства, рисунка и гравюры. В числе вспомогательных служб, помимо фотолаборатории, библиотеки, архива, были уже реставрационные мастерские, возглавляемые Н. А. Околовичем. Они подразделялись тогда на две секции: главную, работавшую с коллекцией музея, и областную, которая осуществляла работы по спасению памятников культуры в Петрограде и других городах страны.
В 1935 году было разработано новое положение о музее, по которому он состоял уже из десяти научных отделов, а отдел консервации и реставрации был разделен на лаборатории и секторы древнерусской живописи, новой живописи, скульптуры, прикладного и народного искусства.
К концу 30-х годов была завершена в основном инвентаризация всех поступлений, четко наметились перспективы основных функциональных направлений дальнейшего развития музея, связанные не только с собирательской деятельностью, но и с планомерной научно-просветительской и научно-исследовательской работой. К этому времени были созданы отдел советского искусства (1934), отдел народного искусства (1937). Но осуществлению планов и начинаний помешала Великая Отечественная война.
Потери, понесенные нашим народом, страной в годы войны, поистине неисчислимы. Погибли миллионы людей, были уничтожены тысячи городов и деревень, разрушены заводы и фабрики, ограблены или уничтожены многочисленные музеи, памятники истории и культуры, сожжены и превращены в руины ленинградские пригородные дворцы-музеи. И то, что собрание Русского музея практически не пострадало - не погиб и даже не подвергся порче ни один экспонат - стало возможным только благодаря своевременной заботе о спасении, эвакуации и сохранении художественных ценностей, героическому труду немногочисленных сотрудников, оставшихся в музее в годы войны.
Часть коллекции, включавшая наиболее ценные произведения, была эвакуирована в глубокий тыл. П. К. Балтун (1904-1980), исполнявший обязанности директора музея в те трудные годы и находившийся с эвакуированными музейными экспонатами в городе Перми, вспоминает: Ранним утром 1 июля 1941 началась перевозка экспонатов на железнодорожную станцию. Когда тронулась в путь первая груженая машина, многие не могли сдержать слез. Словно близких, дорогих друзей провожали каждую картину, каждую скульптуру в далекий путь .
Он же свидетельствует о масштабах работы по подготовке к эвакуации уникальных памятников русского искусства, многие из которых покидали стены музея впервые. Только живописных произведений было снято со стен, вынуто из рам, перемещено в новые места хранения и подготовлено к эвакуации свыше семи с половиной тысяч <...> Для того, чтобы снять со стен такие огромные полотна, как Последний день Помпеи Брюллова, Медный змий Бруни, требовались усилия нескольких десятков людей, а насчитывалось таких колоссов свыше шестидесяти. <...> Все эти картины надлежало освободить от рам и снять с подрамников. Трудно, не видя, представить весь этот сложный процесс работы! Огромные холсты, в 20, 40, 60 квадратных метров каждый, следовало осторожно накатать, без единой морщинки, без малейшего повреждения пересохшего или пастозно написанного красочного слоя, на специальные валы. <...> Все принятые меры себя оправдали. Свидетельство тому - полная сохранность картин, находившихся долгое время на валах в условиях эвакуации, а также и тех, которые хранились в блокадном Ленинграде .
|
Мебель
Организации
