В 1913 г. была приобретена большая коллекция мусульманских монет австрийского офицера Цамбаура, работавшего еще в 1905 г. над новейшими монетами Афганистана. Его коллекция была богата монетами халифов, медными монетами Артукидов, Зенгидов и др., даже более полно представленными, чем в Британском музее. Приобретая эту коллекцию, Зубов сохранял право Цамбаура на его научные исследования.
Из всего вышесказанного видно, какую большую роль играл А. Марков в приобретении и в пополнении собрания восточных монет Зубова. Но это не значит, что Зубов сам не разбирался в восточной нумизматике. Он мог помочь определить монету, если Марков затруднялся это сделать, он учитывал химический состав монеты, чего тогда практически никто не делал. Зубов мог дать профессиональные советы по чистке медных монет - ученый-химик шел рука об руку с нумизматом.
Коллекция Зубова была открыта для коллег, как частных собирателей, так и музеев. Многие нумизматы из Грузии, Берлина, Парижа и др. городов и стран обращались к Зубову за помощью в пересылке для их научных исследований гипсовых оттисков с монет.
Из восточных монет Зубов выделял золотоордынские и турецкие монеты. `Турецкая нумизматика очень трудна и очень интересна, - писал он Орешникову, - оказывается, она мало разработана и новости на каждом шагу. Материал под руками громадный` . С таким же энтузиазмом Зубов работал и над золотоордынскими монетами. В 1912 г. он получил большой клад с турецкими монетами из Археологической комиссии. Однако по восточной нумизматике у Зубова не было научных трудов. Объяснял это он следующим образом: `По восточной нумизматике я не писал ни слова, так как считаю, что лучше ничего не писать, чем писать глупости`. А язвительный Орешников выразился еще более определенно: П. В. Зубов `вклада в науку никакого не сделал, над миром он прошел без шума и следа, не бросивши векам ни мысли плодовитой, ни гением печатного труда`. Впрочем, строгость его оценки объясняется тем, что Орешников сравнивал П. В. Зубова с другим крупнейшим коллекционером - И. И. Толстым, автором нескольких серьезных научных исследований. Справедливости ради следует отметить, что Орешников весьма критически оценивал и научную деятельность И. И. Толстого.
Военные события 1914 г. очень взволновали Зубова. Он не мог работать, сосредоточиться на монетах, не разбирал ранее полученные посылки из-за границы. Новые приобретения не поступали. `Вся зима 1915 г. была совершенно непроизводительна... Впереди были темные годы с нетопленными высокими комнатами, в которых леденело дыхание` , - писал он Маркову. Много еще пришлось пережить Зубову, особенно в 1917-1918 гг., когда новая власть пыталась реквизировать его дом. В феврале 1918 г. Зубов писал Орешникову: `Я кисну, да к тому же и простудился. В наш дом поселили жителей соседнего дома, Смирнова, в количестве 28 человек. Можете представить удобства, при которых мы живем. И это еще милость со стороны большевиков - я получил уведомление очистить дом в 2-х - дневный срок. Нас спасло, по-видимому, отсутствие электричества` . `Электричества отец не любил и его в доме не было` , - писал В. П. Зубов.
В сентябре 1919 г. Зубов заболел, хотя и скрывал это: `Я здоров, но душевно слабну и имею потребность повидаться с Вами`, - писал он Орешникову. `Я на ногах, хожу, хотя лестницы меня не любят... Итак, я выкарабкался. Это самая тяжелая болезнь за всю мою жизнь...` - читаем мы в другом письме к Орешникову.
Несмотря на то, что в последние годы, как казалось Орешникову, во взглядах на нумизматику они не сходились, так как Зубов `сидел` только над восточными монетами и больше общался с Марковым, действительно, единственным специалистом в те годы по восточной нумизматике, для Зубова Орешников оставался непререкаемым авторитетом. Он безгранично ему доверял в определении и оценке монет, следовал его советам. Отношение Зубова к своему ученому другу определило судьбу замечательной коллекции крупнейшего московского нумизмата.
Известно, что еще при жизни Зубов завещал в 1901 г. Историческому музею свою `коллекцию, состоящую из собрания монет, медалей, жетонов и старинных ассигнаций, а равно и археолого-нумизматическую библиотеку...`, также денежные суммы - `25000 р. на вознаграждение приглашенных музеем для составления каталогов лиц и другие расходы по составлению каталогов...` . В 1911 г. он подтвердил свое завещание. К концу жизни библиотека Зубова возросла до нескольких десятков тысяч томов. Кабинеты, рояльная и две холодных комнаты в нижнем этаже были уставлены шкафами. Его сын писал: `Помню особенно отчетливо эти четыре недосягаемых для посторонних комнаты в годы революции, когда они запирались на ключ и в них царил холод и молчание... Умри я, говорил тогда же отец, работа надолго остановится - определить восточные монеты будет некому. Только Марков и Фасмер в Петербурге могут продолжать работу`.
|
Мебель
Организации
