За время путешествия по Италии в 1450 году ван дер Бейден усвоил новые, более строгие методы композиции и передачи объёма на плоскости. Под влиянием итальянских мастеров, вероятно, было создано хранящееся ныне во франкфуртском музее искусств Штеделя панно, изображающее Мадонну с Младенцем в окружении святых в манере, чуждой северным живописцам. Даже `Положение во гроб` с его монументальной гробницей в центре композиции невозможно полностью вписать в рамки нидерландской традиции. Свой характерный стиль Рогир ван дер Вейден развил только после путешествия в Италию. Однако до некоторой степени можно согласиться с Максом Фридлендером в том, что эта композиция и включенные в неё фигуры выглядят безжизненными и застывшими. Ван дер Вейдену так и не удалось сравниться ни с ван Эйком в плане сюжетно-тематического богатства, ни с Хуго ван дер Гусом в отношении присущего тому неисчерпаемого репертуара жестов. И всё же фламандские последователи ван дер Вейдена вновь и вновь заимствовали композиции его работ и копировали выражения лиц и позы его персонажей, воплощающие исключительное благочестие.
Высказывалось предположение, что в брюссельской мастерской ван дер Вейдена провёл какое-то время Дирк Баутс. В пользу этой гипотезы свидетельствуют четыре створки алтаря, хранящегося,в Прадо (Мадрид), которые были созданы, по-видимому, около 1445 года. Однако архивольты здесь играют орнаментальную роль, лишь обрамляя сцену `Встречи Марии и Елизаветы`, но не превращаясь в реалистичный и полноценный архитектурный мотив.
Среди живописцев, внимательно изучавших работы ван дер Вейдена и творчески заимствовавших его технические приёмы, один заслуживает особого упоминания. Это Ханс Мёмлинг - `Jan van Mimmelinghe ghebooren Zaleghenstadt`, как его именует реестр граждан Брюгге. Такая запись означает, что Мёмлинг был выходцем из Германии, из города Зелигенштадт на Майне. Точная дата его рождения неизвестна, но можно с достаточной уверенностью предположить, что Мёмлинг родился между 1435 и 1440 годами. Согласно другому источнику он родился и вырос в Мёмлингене - небольшом городке в нескольких километрах к югу от Зелигенштадта. Как бы то ни было, первое официальное упоминание о Мёмлинге мы встречаем в Брюгге в 1466 году. Вероятно, запись эта появилась уже после того, как Мёмлинг завершил обучение в брюссельской мастерской Рогира ван дер Вейдена. О том, что Мёмлинг испытал заметное влияние ван дер Вейдена, свидетельствуют многие его Мадонны, особенно характерное для них выражение лица и форма головы. К примеру, Дева Мария из `Поклонения волхвов` ван дер Вейдена со слегка наклонённой головой и нежными чертами лица, на котором застыло выражение кроткого смирения, почти в точности воспроизведена на створке диптиха, расписанного Мёмлингом в 1487 году по заказу аристократа из Брюгге Мартена ван Ньивенхове. Но у Мёмлинга Мадонна и Младенец выглядят более подвижными и живыми, а жесты их - более естественными. Христос, изображённый в той же позе, что и в `Поклонении волхвов` ван дер Вейдена, нетерпеливо тянется к яблоку, которое держит Мария. Этот жест символизирует грядущие Страсти Христовы и добровольное принятие мученической смерти, необходимое для освобождения человечества от бремени первородного греха (символом которого по традиции выступает яблоко). Эта работа свидетельствует о том, что Мёмлинг мастерски владел всем богатым репертуаром аллюзий, которые ввёл во фламандскую традицию ван Эйк. Как и на картине `Чета Арнольфини`, на стене за спиной Мадонны висит выпуклое зеркало, в котором отражается вся изображённая сцена. В нём можно разглядеть и Мартена ван Ньивенхове, преклонившего колени для молитвы, и сидящую около него Богоматерь. Картины живописца превратили мистическое видение донатора в реальность и в метафорическом смысле выступило свидетелем этого события. Форма диптиха позволяет разделить смысловые уровни картины: священные образы Мадонны и Младенца Христа помещены на одной створке, а мирской портрет донатора - на другой. Тем не менее оба эти уровня заключены в единое обыденное пространство, охватывающее обе створки: вся сцена происходит в реальной комнате в доме богатого дворянина. Сфера божественного введена в повседневный мир этого брюггского аристократа.
|