Пройдут столетия, и современные нам историки восточноевропейской средневековой мысли будут писать о том, что споры о `Фаворском свете` в XIV - начале XV века стали центральным вопросом тогдашней антропологии - учения с человеке. Это был также один из главных, краеугольных вопросов не только личной духовной, но и общественной жизни - возможно ли преображение человеческой личности до идеального просветленного состояния, возможно ли преображение по высшим законам добра и любви социальное бытие. Русское исихастское движение, возглавлявшееся Сергием Радонежским, возникнув в пору великого духовного подъема Руси и будучи наиболее чистым его выражением, ответило на этот вопрос положительно и в результате стало, по мысли некоторых исследователей исихазма, великой `духовно-общественной утопией` (А.И.Клибанов), сумевшей оказать значительное влияние на жизнь Руси и ее культуру.
Тогдашние художники, предшественники и современники Рублева, живо откликались на идеи, связанные с `Фаворским светом`, - ведь за ними стояли насущные вопросы устроения и одной человеческой души, и целых народов. Случалось, что художники в своих иконах `Преображения` выражали в основном ту мысль, что человеческому взору трудно, почти невозможно, вынести этот неизреченный свет. Так, в конце XIV столетия для древнего Преображенского собора в Переславле-Залесском была написана большая икона `Преображения`. Сейчас она хранится в Третьяковской галерее. Ее приписывают кисти Феофана или, что более вероятно, относят к авторству одного из его русских учеников-подражателей.
В. И. Антонова убедительно относит икону ко времени около 1403 года, когда на средства московского князя Василия Дмитриевича было предпринято обновление Спасского собора в Переславле-Залесском. Дважды повторенные группы апостолов встречаются в памятниках византийского круга начиная с XIII века (cod. Ivir. 5, л. 34 об.). Низводимые с облаков пророки становятся довольно обычной деталью в более поздних памятниках.
Самого беглого сопоставления произведения Рублева с анализировавшейся выше иконой из Переяславля-Залесского достаточно для того, чтобы отметить колоссальную разницу в мировосприятии двух мастеров, работавших рядом.
Холодные лучи неземного света пронизывают сверху донизу эту икону. Свет, просиявший в Христе, потоком низвергается на апостолов. Переславльская икона - драма встречи двух миров, двух разомкнутых измерений бытия. Лишь на единое мгновение открылся человеческому взгляду иной, нездешний свет - и человек потрясен, едва выдерживает такое предстояние.
В переяславском `Преображении` чудесное сияние передано как ослепительная вспышка, пронизывающая пространство резким холодным светом. По контрасту с этим все затененное выглядит как-то особенно грузно и тяжело.
В этой иконе, по меткому определению М.В.Алпатова, `радость озарения заглушается... волнением и беспокойством свидетелей чуда`.
 `У Феофана - пишет М.В.Алпатов, имея в виду переяславское `Преображение` (Школа Феофана Грека, из Спасо-Преображенского собора в Переславле-Залесском, ставшем вотчиной московского князя в 1302 году) - свет падает на тело извне. Наоборот, в русской иконе свет пронизывает все и прежде всего пространство, в котором свободно размещены изящные, грациозные фигурки. Здесь нет и следа той борьбы света и тени, которая дает о себе знать в благородно-глухом колорите иконы школы Феофана`. В этой сжатой характеристике подмечена сущность принципиальных различий в трактовке важного богословского вопроса между Рублевым и мастером из феофановской мастерской.
Если пафос `переяславского` мастера - это пафос контрастов, акцентирования полярности божественного и земного начал, расстояние между которыми - бесконечность, то у Рублева - совсем иное, противоположное. Главная цель здесь состоит не в передаче коллизий, а в гармонизации целого.
Совсем иные мысли и настроения несет в себе удивительное рублевское `Преображение`. Его икона изнутри сияет легким и ровным светом. Мы не видим лучей, от которых укрылись апостолы. Они созерцают свет внутри себя. Он разлит во всем творении, просвещает тихо и почти невидимо людей, и землю, и растения. Лица людей обращены не на внешнее, они сосредоточенны, в движениях фигур больше задумчивости, длящегося, нежели выражения пронзительного и потрясающего мгновения. Таинственный свет повсюду, но к нему нужно `восходить`, готовиться к его приятию, и лишь тогда человек, насколько это для него возможно, им освещается.
|
Мебель
Организации
