 Легкий, живой и одновременно сложный рисунок, тонкое и гармоничное цветовое решение роднит благовещенское `Крещение` с иконой `Преображения` из того же иконостаса.
В связи с этим уместно привести еще одно высказывание об особенностях творческой манеры Рублева, принадлежащее Н.А.Деминой. `Рублев, - говорит она, - как бы меньше, чем другие средневековые люди, разделял дух и материю, он видел в их неразрывном единстве светлую, воздушную, живую плоть. Вследствие этого у него и у мастеров его круга всегда светлая палитра. Ему не нужна тень, чтобы подчеркнуть силу света. Светлые вибрирующие тона сами выражают свет и являются всегда фоном для более интенсивных и светосильных звучаний...`.
Эти слова нельзя назвать иначе как чудесным прозрением в художественно-философское восприятие Рублева. И думается, что `неразрывное единство` материи и духа, создающее `светлую, воздушную, живую плоть`, находит наиболее органическое объяснение именно с позиций претворения мастером основных принципов исихастской доктрины.
 Положение во гроб [Начало XV в. (1410-е гг.?)]
Преображение [Начало XV в. (1410-е гг.?)]
 Об этом выдающемся произведении, где наиболее отчетливо видны не только манера, но и миросозерцание великого художника, написано, пожалуй, больше, чем о всех других праздничных изображениях из Благовещенского собора. Несравненно лучше других сохранившееся `Преображение` вызывает у исследователей исключительно высокую оценку. `Особенно хорошо `Преображение`, выдержанное в холодной серебристой гамме. Надо видеть в подлиннике эти серебристо-зеленые, малахитово-зеленые, бледно-зеленые и белые цвета, тонко гармонирующие с ударами розовато-лилового, розовато-красного и золотистой охры, чтобы по достоинству оценить исключительный... дар художника` (В.И.Лазарев).
Именно исключительность, несравненная высота иконы склоняют признать Рублева ее автором. Но есть и другие свойства в этом произведении, говорящие о том же. Уловить их более сложно, они требуют погружения в содержание этого образа и связанных с ним представлений рублевской и предшествовавшей ей эпох.
Не простой это праздник. О смысле его спорили, и ох как горячо спорили греки. И на Русь пришли эти споры. Хорошо понимал Андрей: не праздного ради любопытства, не для упражнения изощренных в богословских топкостях умов не одно уже десятилетие трудились лучшие, острейшие умы едва ли не половины христианского мира, рассуждали о природе `Фаворского света`. Да и художники, ученейшие византийцы и здешние их ученики, не только в беседах распытывали об этом свете. Писать его приходилось на иконах, фресках, а иной раз и на книжных страницах, но всякий раз изображая именно этот праздник - Преображение. Нехитрое дело просто написать это событие. И книгу разгибать не нужно, каждому ведомо от малых лет то, что праздновалось на день яблочного Спаса. Как Спаситель с тремя своими учениками, ближайшими, доверенными, Иоанном, Петром и Иаковом, отправился однажды из шумного города в дальнее уединенное место, на гору Фаворскую. И там ученикам дано было увидеть странное, загадочное... Тело учителя просветилось перед их взором. Вот об этом-то чудесном свете, о смысле его, а главное - о происхождении, природе и размышляли, спорили.
Сошествие во ад [Начало XV в. (1410-е гг.?)]
 И художникам немаловажно узнать верный ответ на эту загадку, чтобы и писать осмысленно, `по существу`. Был в греках монах Варлаам, который потом переметнулся к католикам. Так тот считал, что на Фаворе сиял апостолам обыкновенный, естественный свет, `видимый при посредстве воздуха`, или вообще нечто призрачное, что `иногда является, но никогда не существует, ибо не имеет совершенного бытия`. Иными словами, ничего загадочного в том свете не было, обычный свет, а может быть, просто данное спутникам Иисуса видение, воплотившееся в образ света, чтобы они могли поверить в божественность своего учителя. Но это учение Варлаама вызвало резкие возражения исихаста Григория Паламы и многих единомышленных с ним. Они считали это увиденное осияние энергией, проявлением божества в Иисусе Христе. Так они и учили - в боге есть два способа бытия. Одно сущностное, совершенно непроницаемое, которое совсем нельзя познать, к которому нельзя приобщиться. Другое же, и это самое важное при понимании смысла Преображения, бытие в энергиях, которые светом истекают в мир, которые могут сообщиться человеку, могут быть им восприняты. Эти-то энергии, этот свет, по учению исихастов, можно `стяжать`, получить, чтобы им просветить, очистить, преобразить человеческую природу.
|
Мебель
Организации
